Дворянин из Липников

Когда мы ехали в деревню Липники Слуцкого района на встречу с Борисом Михайловичем Неронским, неторопливо обсуждали между собой содержание предстоящей беседы. Список предполагаемых вопросов навязчиво крутился вокруг темы «Случчане и космос», к которой наш земляк, живущий теперь в подмосковном Щёлково, имеет непосредственное отношение. Но, как говорится, мы предполагаем, а жизнь располагает. Состоявшийся разговор не ограничился высотами космоса и, плавно опустившись на землю, коснулся истории Случчины, жизненных коллизий на фоне прошедших эпох и даже дворянского происхождения нашего собеседника.

— Борис Михайлович, в юности Вы предполагали, что будете работать в космической сфере?
— Ни о чём подобном я не думал и даже не мечтал. Когда началась война, мне было неполных шесть лет. Так вышло, что пришлось приступить к освоению грамоты только в 1944 году, когда пошёл уже девятый год от роду. Правда, при немцах в наших Липниках открывалась начальная школа, в которую ходил и я. Помню, в классе висел портрет Гитлера, а занятия велись исключительно на белорусском языке и начинались с приветствия «Жыве Беларусь!». Мы, местные ребята, проучились чуть больше месяца. Школу закрыли партизаны, которые просто выставили окна, и всё закончилось само собой.
После освобождения учился в Липницкой начальной школе, пройдя четырёхлетний курс за три года. Затем была семилетка в Повстыни, а среднее образование я получил уже в Уречье. Мой дальнейший путь повторял судьбу тысяч таких же парней, как я.

— Вероятно, Ваш выбор пал на военное училище?
— Да, было такое веяние времени. Правда, до сих пор не могу понять, почему я выбрал Арзамасское училище связи, а не стал танкистом, как думал. Закончил училище с отличием, а потому имел право выбора места службы. Из всего возможного многообразия бывшего СССР обратил внимание на Северо-Кавказский военный округ и чудом попал в Ейск — курортный городок на берегу Азовского моря. После трёх лет службы в должности командира радиовзвода поступил в Ленинградскую академию связи на инженерный факультет. Закончив её в 1964 году и приехав по распределению в Сары-Шаган (Казахстан), что на озере Балхаш, понял, что буду в космической теме. Наш ОНИП-3 (отдельный научно-измерительный пункт) сопровождал обитаемые космические аппараты.

— То есть, Вы обеспечивали связь и управление космическими кораблями?
— Когда аппарат входил в зону нашей ответственности, мы устанавливали с ним связь, снимали телеметрию: состояние самого объекта, а также космонавтов (давление, пульс и т. д.) и выполняли поступающие из центра управления команды. Я работал по всем космонавтам, находившимся на орбите с марта 1968 до июля 1975 года. Видел их на телеэкране, слышал переговоры по громкой связи. С некоторыми из них встречался на земле, но сказать, что знаком лично, будет неправильно. А вот с Германом Степановичем Титовым, космонавтом № 2, общался по долгу службы, даже сфотографировался на память. Пришлось быть свидетелем и трагических полётов Союза-1 и Союза-11, когда на завершающем этапе полёта погибли Владимир Комаров и экипаж в составе Владислава Волкова, Георгия Добровольского и Виктора Пацаева.
В то время я уже был начальником отдела ОНИПа. Работа эта тяжёлая и ответственная. Случались и казусы. Как-то моему подчинённому лейтенанту по телефону приказали выдать внеплановую команду, но он сразу понял, что она ошибочная, и отказался её выполнять. Лейтенанту грозили даже судом, но он твёрдо стоял на своём, а я его поддержал. Потом, когда разобрались, нам дали приличные денежные премии, и было за что. Выполнили бы команду — произошёл бы сбой всей программы, что чревато непредсказуемыми последствиями.
Позже служил в Якутске, опять возвращался на Балхаш, а в итоге судьба забросила в подмосковное Щёлково.

— В чём состоит Ваша сегодняшняя работа?
— После ухода из армии с марта 1987 года и по сей день являюсь ведущим специалистом 1382 Военного представительства Министерства обороны РФ при РКК «Энергия» им. С.П.Королёва. Под моим контролем проходят испытания приборов. Чтобы было понятно, поясню: космический аппарат состоит из систем, а те, в свою очередь, из приборов. Вот ими и занимаюсь. Работа интересная, но требует особой тщательности. Через мои руки прошло множество приборов, работающих на космических аппаратах. Были и те, которые устанавливались на белорусском спутнике «Белка», но, как известно, он в космос не вышел по причине аварии ракеты-носителя.

— Борис Михайлович, Вы не забываете своё белорусское происхождение?
— В военном училище я производил впечатление на товарищей своим белорусским произношением. К примеру, пел «врагу не сдаётся наш гордый «Вараг». И если со временем акцент исчез, то тяга и любовь к родине остались. По мере возможности бываю в родных Липниках, всегда обхожу пешком те места, где провёл детство, и испытываю от этого истинное наслаждение. С возрастом стал интересоваться историей родного края. Много читаю. Не так давно столкнулся с документами, которые говорят о том, что Слуцк существовал как город уже в 1005 году. Хочу инициировать рассмотрение этого вопроса на уровне специалистов-историков.
А в книге «Память. Слуцкий район» обнаружил список землевладельцев Слуцкого повета, среди которых мой дед Неронский Сильвестр Иванов. Оказывается, он был дворянин. Начал копаться в архивах, обратился в Российское дворянское собрание и в 2005 году получил грамоту, что я являюсь потомком дворян Неронских Минской губернии.
Меня волнует вопрос о создании в Слуцке музея космической тематики. Используя мои возможности, планировал доставить в наш город капсулу спускаемого аппарата, реально побывавшую в космосе. Это был бы великолепный экспонат у входа в здание музея. Но что-то не сложилось, и осуществить задуманное не удалось. Хотя сегодня те же канадцы и китайцы покупают такие вещи у «Энергии» за большие деньги. Тем не менее, я верю, что музей в Слуцке рано или поздно откроется. Мои коллеги по работе в космической сфере и наши земляки всегда готовы оказать в этом деле помощь.

Беседовали Сергей Богдашич, Василий Тишкевич, научный сотрудник Слуцкого краеведческого музея